Словарь морфем

В индоевропейском праязыке основы большинства имен существительных образовывались путем присоединения к корню некоего суффикса, или тематического основообразующего элемента: *ā (*vod-ā), *ŏ (*plodŏ-s), *ŭ (*sūn-ŭ-s), *ĭ (*gost-ĭ-s), *ū (*leub-ū-s), *n/*men (*kamy - kamenь) *r (*māt-er), *s (*slou-os), *ent (*osĭlent). В праславянском языке эти элементы или утратились, или превратились в том или ином виде вследствие переразложения в окончания, или стали частью суффикса.

1. Основа на *ā. «Основы на -ā сформировались в поздний период истории индоевропейского праязыка, в период, когда род стал активным фактором грамматической системы» (Бернштейн 2, 303). Первоначально все имена существительные склонения на *ā принадлежали к женскому роду, лишь впоследствии некоторые слова перешли в мужской род; возможно, это было связано с тем, что эти слова обозначали лиц мужского пола: воевода, слуга, юноша, старейшина, пьяница, убийца. Этот тип склонения пополнялся за счет развития имен отвлеченного действия и отвлеченного качества, а также имен существительных общего рода, большинство из которых обладает повышенной экспрессивностью (обжора, тихоня, непоседа). «На ступени редукции основообразующий элемент закономерно представлял -ī, который был известен в праславянском в основах на -yn’ī (blagyn’ī), в образованиях женского рода типа oldĭī, mьlnĭī, в аналогичных по структуре именах мужского рода типа sǫdĭī, в причастиях женского рода, в числительном tysętjęī. Кроме того, -ī было известно в основах nomina attributiva жен. р. — ѵьlčī ‘терзающая’ позже ‘волчица’, děvī ‘кормящая грудью’ позже ‘дева’, čьrnī, jagoda, lěѵī rǫka и т. д.» (Бернштейн 2, 303). Мягкая разновидность этого типа склонения формировалась двумя путями. Частью это было индоевропейское наследие (pritŭkjā > притъча). Частью это был переход слов из склонения на *ĭ в склонение на *ā (*zemĭs > *zemĭā > *zemjā > земля). Этим объясняется наличие таких дублетов, как ложь и простореч. лжа, жизнь и диал. жи́зня, вонь и цсл. вóня, песня и устар. пѣснь, сушь и суша, мысль и простореч. мысля́. Суффикс -jā образует имена существительные женского рода от основ существительных мужского рода с суффиксом -ун-; СЗ: ‘лицо женского пола’ (болтун — болтунья, говорун — говорунья, плясун — плясунья). Первоначально суффикс *ā имел собирательное значение, и поэтому у существительных и местоимений среднего рода он стал окончанием множественного числа именительного-винительного падежа: села, окна, вься.

2. Основа на *ŏ. В индоевропейском праязыке к основе на *ŏ принадлежали слова мужского и среднего рода, которые обозначали предметы, отвлеченные действия и деятелей, при этом слова, обозначающие действие, имели ударение на корне, а слова, обозначающие производителя действия или его результат, имели ударение на тематической гласной: «Те же основы с тоном на тематической гласной обозначают производителя действия или результат действия и часто имеют характер прилагательных: греч. τομός ‘режущий’ — τόμος ‘разрез’ — τέμνω ‘режу’; τροχός ‘колесо’ — τρόχος ‘бег’ — τρέχω ‘бегу’; σκοπός ‘надзиратель, лазутчик’ — σκέπτομαι ‘смотрю’.

Тон на конце слова, повидимому, характеризует вообще значение прилагательного, конкретное значение, в противоположность словам абстрактного значения, у которых повышение тона на корне, т. е. в начале слова» (Мейе 1938, 269). Основы с повышением тона на тематической гласной могут иметь в корне огласовку *ō, например, греч. σωρός ‘куча’ наряду с σορός ‘погребальная урна’, русск. нагъ (где а < ō), а также и нулевую огласовку: ст.-сл. длъгъ.

Эти образования часты в индийских, иранских, славянских, балтийских языках, а также в греческом языке; они имеют корневую огласовку *о, повышение тона на корне обозначает действия; в глагольных основах эта тематическая гласная появляется в формах настоящего времени. Ср. *tok-o-s / *tek-o-m > токъ / теку; φόρος ‘налог’ / φέρω ‘несу’; λόγος ‘слово’ / λέγω ‘говорю’; στοῖχος ‘ряд’ / στείχω ‘поднимаюсь’. Часто этот тип служит для названия предметов: зубъ, возъ, греч. γόμφος ‘гвоздь’ и проч.

В праславянском основы на *ŏ и *jŏ поглотили другие основы и стали, наряду с основой на *ā, *jā самыми продуктивными моделями для образования новых слов. В результате переразложения из соединения суффикса *ŏ и индоевропейского суффикса *k возник суффикс -окъ (м. р.), -ока (ж. р.), -око (ср. р.). В основы на *ŏ входят имена с суффиксом -ак / -ач. В результате переразложения из соединения суффикса *ā и индоевропейского суффикса *k возник суффикс -акъ (м. р.: *ryb-ā-k-ŏ-s > рыб-ак-ъ), -ака (ж. р.), -ако (ср. р.). В дальнейшем суффикс -ак- вышел за пределы основ на *ā: мор-як-ъ, прост-ак-ъ, горн-як-ъ. Как видно из примеров, этот суффикс образует агентивные имена от именных основ. В основах на *jŏ из сочетания суффикса *ā и и.-е. суффикса *k возник суффикс -ач: *tŭk-ā-k-jŏ-s > tъk-ač-ь = тъкачь > ткач; kj > č по йотовой палатализации (§11). Этот суффикс образует агентивные имена от глагольных основ. В дальнейшем древнее распределение суффиксов было нарушено и суффикс -ач- встречается в образованиях от именных основ: силач. Суффиксы -ак- и -ач- образуют от именных и глагольных основ имена со значением лица или предмета по признаку или действию.

3. Основа на *ŭ. В индоевропейском праязыке к основе на *ŭ принадлежали слова всех трех родов, но в праславянском известны только слова мужского рода. При склонении имело место чередование *ŭ // *ou̯: И. п. ед. ч. *domŭs / Р. п. ед. ч. *domou̯s / Д. п. мн. ч. *domou̯i > домъ / дому / домови. К склонению на *ŭ принадлежало немного слов; достоверно это можно сказать о словах сын, дом, мед, верх, вол, пол; есть также веские основания относить к этому типу склонения такие слова, как: бобр, бор, ил, терн, чин (см: Бернштейн 2, 247-249).

4. Основа на *ĭ. К и.-е. основе на *ĭ принадлежит довольно большое количество слов. В и.-е. языке они принадлежали ко всем трем родам, в праславянском в основном к женскому роду и, отчасти, к мужскому, из-за чего впоследствии наблюдается переход слов из одного рода в другой, а также различия в родовой принадлежности слова в разных славянских языках и даже в разных диалектах одного языка (например, русск. литературное путь и диалектное путя́). Тематически слова этого типа склонения относятся к разным группам; это: а) термины родства — тесть, зять, деверь, челядь, дети; б) анатомические термины — кость, гортань, ноготь, ноздри, локоть, ладонь, горсть, кисть, пясть, грудь, челюсть, сердце, печень, голень, пасть; в) названия животных — зверь, медведь, вепрь, рысь, лось, мышь, выпь, неясыть, гусь, кокошь, голубь, моль, лосось, язь, карась; г) названия растений — груздь, рожь, желудь, озимь; д) названия минералов и металлов — соль, угль, медь, ртуть; е) названия построек и их частей — дверь, жердь, клеть, гвоздь, ось, сеть, нить; ж) отвлеченная лексика, особенно с суфф. -зн- и -ост’- — болезнь, боязнь, жизнь, хитрость; К этой основе примкнули и некоторые заимствования праславянского периода: деготь, сельдь. Основообразующий суффикс *ĭ в некоторых грамматических позициях чередовался с алломорфом *ei: И. п. ед. ч. *kostĭs > кость — Р. п. ед. ч. *kóstei > кóсти. В корнях с конечным заднеязычным перед *ĭ происходила 1-я палатализация: *lъgĭs > lъžь = лъжь, *pektĭs > pečь = печь. Почти все слова мужского рода склонения на *ĭ перешли в склонение на *jŏ; слово м. р. путь лишь частично перешло в склонение на *jŏ: ср.: путь, пути, но путем, а не *путью; в школьных учебниках это слово называют разносклоняемым. Некоторые слова с суфф. *ĭ утратились, а их корень сохранился лишь в деминутивах: *sьrdь (сердце), *ovь (овца), *borь (борьба). Большинство слов склонения на *ĭ  образованы от корней, обозначающих вещи, то есть от именных основ (гость, кость, ночь, зверь и др.), но есть слова, образованные от корней,  обозначающих действие, то есть глагольных основ (дань, мочь/ мощь, ложь, тать < таить), и слова, образованные от прилагательных (голь). Большинство слов склонения на *ĭ являются суффиксальными образованиями. Основными суффиксами являлись: *t – память, смерть, месть, лесть, пасть, печь, страсть, весть, зависть, пажить; *n – дань, сень, казнь; *sn – баснь и басня, песнь и песня; *zn – жизнь, боязнь, приязнь, болезнь; *l – купель, обитель, гибель, свирель, печаль, скрижаль; *sl – гусли, ясли; *ostь – слабость, радость, мудрость, старость.

Суффикс *ĭ образует также вторичные глаголы 4-го класса (см. «Суффиксы глагольных основ»).

5. Основа на *ū. Индоевропейская основа имен на *ū хорошо сохранилась в праславянском, где закономерно ū > y // ъv. К этой основе относились праславянские слова, в которых значение темы вырисовывается более или менее ясно: это идея женского начала (свекровь, любовь, смоква, ст.-сл. неплоды). После того как формы Им. п. были утрачены, вытесненные формами Вин. п., этот суффикс приобрел вид -ов < ъv: люб-ов-ь, свекр-ов-ь, а сами существительные перешли в склонение на *ĭ, кроме слов брюк-в-а, тык-в-а, бук-в-а, перешедших в склонение на *ā. К этому же типу основ принадлежали некоторые древние праславянские заимствования из германских языков (церкы, букы). К этой же основе принадлежали слова типа рабыни (< *orbyni), в которых суффикс -ыни представляет собой контаминацию тематического элемента ū и суффикса женского рода -ni (см. Бернштейн 2, 221).

6. Основа на *n /*men. Многочисленные чередования суффиксов *men / *mer и *men / *uer свидетельствуют о составном характере суффикса *men из суффиксов *mo и *no (см. Окупщиков 2005, 53). Праславянская основа на *n // *men продолжает и.-е. суфф. *men / *mn / *mo, о значении которого Бенвенист писал, что «слова с этим суффиксом относятся к сфере субъекта и обозначают действие, в котором участвует данное лицо, состояние, в котором это лицо находится, процесс, с которым оно связано; эти слова обнаруживают особое свойство хорошо выражать понятия “медиального” характера» (Бенвенист 2004, 149). И.-е. имена с основой на *n // *men имели в праславянском разную судьбу: одни продолжили существование в этом типе склонения, другие перешли в иные типы склонения и, напротив, многие имена из других типов могли получить суффикс *n // *men по аналогии в более позднее, уже не праславянское время (см. Бернштейн 2, 166-167). Поэтому установление принадлежности имен к праславянскому типу на *n // *men представляет значительные сложности. «В своем подавляющем большинстве праславянские основы на -n (-men) не имеют индоевропейских соответствий. Они создавались на праславянской почве, а некоторые из них уже после распада праславянского языка» (Бернштейн 2, 189); здесь эта основа была весьма продуктивной. Согласно Бернштейну, древние и.-е. основы на *n пережили следующую эволюцию: a) *kamon-ø > b) *kamun-ø > c) *kamun-s > d) *kamūns > e) kamy = камы. а – И. п. ед. ч. с нулевой флексией; b – лабиализация -о > u; c – появление флексии И. п. ед. ч. -s под влиянием склонений на *ŏ,  *ŭ, *ĭ м. р.; d – развитие вторичной долготы u > ū; e – в праславянскую эпоху вследствие действия закона восходящей звучности конечные согласные отпадают, а ū > y (ы). Следует иметь в виду, что проникновение флексии -s происходило не во всех диалектах праславянского: в кашубском, сербохорватском, болгарском процесс был таким: a) *kamon-ø > b) *kamun-ø > c) *kamъ, что хорошо подтверждается такими болгарскими деминутивами, как камъкъ, кремъкъ, ремъкъ. Суффикс -он имел несколько огласовок: он / ен / ѣн / ьн. Огласовка -ен, по-видимому, отражает древний аблаут; она имеет место в И. п. мн. и дв. ч и во всех косвенных падежах: камы – камене – камени  и проч. После падения редуцированных ен > ѣн, т. н. «новый ять», который впоследствии по разным русским говорам перешел в е или и: влрус. камень – млрус. каминь. В силу известного перехода e > o появилась огласовка знамён, племён. Чередование с беглым гласным камень – камня и т. п. объясняется действием аналогии под влиянием других типов склонения; ср. день - дня. Огласовки ѣн и ьн встречаются в старославянском языке в позиции не конца слова: младѣньць, камѣнъ, младьньць. В праславянском языке огласовка en в атрибутивных образованиях осложнялась j: *gordjen > граждане, горожане. Суффикс -men в основах среднего рода представлен в русском языке десятью словами: бремя, время, вымя, знамя, имя, пламя, племя, семя, стремя, темя. Суффикс в огласовке ьн образует имена прилагательные типа красьнъ, свободьнъ, в которых  он, по Бенвенисту, выражает состояние, в котором лицо или предмет находится.

7. Основа на *-ent. Основы на *-ent > *-ęt не восходят к и.-е. языку, они образовались на праславянской почве, чем объясняется тот факт, что они не сформировали своей особой словоизменительной парадигмы и примыкают в этом отношении к основам на *-n или *-s. Условием принадлежности слова к данной группе является «являлись не происхождение, даже не структура, а семантический признак» (Бернштейн 2, 198). «Основы на -ęt представляют собою расширение старых основ на -en детерминативом t, который в данном случае выполнял функции уменьшительного суффикса» (Бернштейн 2, 198). Суффикс -t индоевропейского происхождения обнаруживается во многих именных образованиях: высота, лопата, живот, перст, копыто и др. На базе «уменьшительного значения основы на -ęt приобрели специальное значение: они стали служить для названий детенышей домашних и диких животных, птенцов, детей, для неполноправных членов коллектива» (Бернштейн 2, 199). Основы на -ęt устойчивы в формах мн. ч.: телята, жеребята, ослята, поросята. В др.-русск. языке число образований с оновой -ęt уже весьма велико: ягня, близня, козьля, къняжя, куря, лися, пься, овьчя, осьля, свиня, теля, утя и мн. др. Однако с XVI века они быстро вытесняются образованиями с суффиксом -онок / -онка. Этот праславянский суффикс имел разговорную окраску, поэтому еще в XVIII веке в высоком стиле употреблялись образования с суфф. -ęt: жрѣбя. Суфф. -онок был хорошо известен с древнейших времен на русском Севере, откуда распространился на весь русский язык.

8. Основа на *r. Имена с и.-е. суффиксом *r образовывали группу терминов родства. В и.-е. языке эти основы могли быть женского, мужского и среднего рода, причем в именах среднего рода при склонении *r чередовался с *n, то есть эти имена относились к особому гетероклитическому типу склонения. В праславянском языке существовали две старые основы на *r - *mati - matere и *dъkti - *dъktere; ст.-сл. мати – матере, дъщи – дъщере, др.-рус. мати – матере, дъчи – дъчере > русск. дочь – дочери. К этой же основе относятся: брат, сестра, деверь, шурин, а также числительное четыре. Основообразующий элемент *r еще в дославянский период стал выполнять роль суффикса с предметным значением (см. суфф. -р-).

9. Основа на *s. И.-е. основы на -s/-os/-es в праславянском представлены только словами среднего рода: слово / словес-, небо / небес-, око / очес-, чудо / чудес- и т. д. Этот тип малопродуктивен. Основы на -s в литературном языке часто несут «повышенную экспрессивную окраску, употребляются в ироническом смысле, выполняют функцию увеличительных суффиксов и т. д. В этом отношении достаточно сослаться на русск. словеса или телеса» (Бернштейн 2, 163).

Суффиксы глагольных основ

Формы глагола в праславянском языке образовывались от одной из двух основ.

А) От основы настоящего времени; для образования этой основы использовались четыре суффикса, или темы, поэтому все глаголы в праславянском языке делились на 4 класса.

1-ый класс — с суффиксом *e/o: *nes-o-m / *nes-e-ši > ст.-сл. несѫ / несеши, др.-рус. несy / несеши.

2-ой класс — с суффиксом *ne/no: *sŭch-no-m / *sŭch-ne-ši > ст.-сл. съхнѫ / съхнеши, др.-рус. съхнy / съхнеши; этот суффикс обозначает или однократное действие (двинуть, плюнуть, толкнуть) или переход от одного состояния в другое (сохнуть, мокнуть). В положении перед гласным суфф. *no чередуется с *nou: *ot-rei-no-m — *ot-rei-nou-en-ъ > отринѫ > отрину — отриновенъ, где en — суффикс страдательного причастия прошедшего времени.

3-ий класс — с суффиксом *je/jo: *zna-jo-m / *zna-je-ši > ст.-сл. знаѭ / знаѥши, др.-рус. знаю / знаѥши; эти глаголы выражали длительное действие: знаю, пишу, стреляю, пускаю и т. п.

4-ый класс — с cуффиксом *i, к которому присоединялся суффикс первого класса, отчего глаголы 4 класса называются вторичными: *mol-i-o-m > moljom > ст.-сл. молѭ, др.-рус. молю. Глаголы 4 класса довольно четко делятся на две группы (см. Мейе 1951, 190-191): 1) глаголы, обозначающие состояние; нередко они имели в ст.-сл. языке нулевой вокализм: смръдитъ, мьнитъ, сѣдитъ, бъдитъ, ръдитъ, дръжитъ, млъчитъ, тръпитъ, зьритъ; (с инфинитивом на -ѣти: смръдѣти и пр.); съпитъ (с инфинитивом на -ати); 2) глаголы повторяющегося и разнонаправленного действия (итеративы — носит, возит, ходит, водит), а также глаголы-каузативы, вызывающие другое действие или состояние (садит, морит, славит, плавит, поит).

5-ый класс образовывали древние нетематические глаголы быти, дати, ѣсти, вѣдѣти, имѣти.

Б) От основы аориста / инфинитива. Первоначально основы настоящего времени и аориста / инфинитива были независимы друг от друга, не вступали между собой ни в какие отношения и лишь с течением времени образовали общую парадигму спряжения (см. Мейе 1951, 193), однако и до сих пор глагольные формы образуются от двух основ — настоящего времени и инфинитива.

Отглагольные имена образуются или от нетематических основ (дати → дата, дача, быти → бытъ, ѣсти → ѣда), или от основы инфинитива, или от основы настоящего времени.

Инфикс -ИВ-

Инфикс ив возник вследствие распада суффикса ива (см.). Исторический процесс заключался в следующем.  

Может показаться, что такие глаголы, как улавл-ива-ть спраш-ива-ть образуются от соответствующих глаголов уловить, спросить при помощи суффикса ва. Однако это решение неприемлемо по причине непреодолимых морфонологических трудностей, так как в этом случае нет условий для появления чередования в / вл. Такие условия возникают, если принять следующее направление словообразования: уловить > улавлять > улавливать. Однако тут подстерегает другая трудность: как объяснить «исчезновение» суфф. а (орфографически — я)? Почему есть глагол улáвл-ива-ть вместо казалось бы закономерного *уловл-я́-ива-ть?

Во-первых, можно указать на аналогическое воздействие глаголов типа бивати, в которых произошло переразложение в пользу суффикса: би-ва-ти > б-ива-ти. Так объясняет происхождение суффикса -ива- (и, соответственно, -ыва- при переразложении типа быть > бывать) П. С. Кузнецов: «Рассматривая историю грамматического вида на протяжении эпох, засвидетельствованных письменными памятниками, необходимо обратить внимание на развитие одного нового образования, также относящегося к области видов, но занимающего подчиненное положение по отношению к основному противопоставлению совершенного и несовершенного видов. Именно уже на протяжении этих эпох получают широкое распространение т. н. многократные основы с суффиксом -ива-, -ыва-, выражающие повторяемость действия и представляющие собой известную разновидность несовершенного вида. Исходную точку для этого суффикса образует глагол бывати со старым суффиксом -va-, имевшим также и итеративное значение (т. е. значение повторения действия). В результате переразложения у (ы), принадлежавшее первоначально корню вспомогательного глагола (ср. быти), было отнесено к суффиксу и распространено затем на другие глаголы, причем гласный этот являлся в виде у (ы), если следовал за твердым согласным, i, если следовал за мягким согласным (ср. современное подбрасывать — подсматривать)» (Кузнецов 1953, 261-262).

Необходимо отметить, что глагол подбрасывать нельзя образовать от подбросить, ибо неизвестно, куда исчезает -и-, и нет ожидаемого чередования *подбрашивать. Это значит, что подбросить и подбрасывать друг с другом отношениями словопроизводства не связаны, что это вторичные парадигматические отношения видовой пары. В глаголе подсмотреть — подсмотрю выделяется основа настоящего времени подсмотр’-, от которой, видимо, и производится глагол подсматривать. Ступень *подсмотрять либо выпала, либо ее никогда и не было.

Развивая эту мысль и фактически переходя к действию инфиксов -ив- и -ыв-, О. Г. Щеглова пишет: «Суф. -ива-/-ыва- очень быстро получил широкое распространение, так как он удовлетворял всем сформулированным выше условиям. Его неоднофонемность обеспечила ему высокую информативность, четкость и простоту строения, а также возможность выступать во всей глагольной парадигме в непреобразованном виде. Это обстоятельство обусловило и универсальность его применения: он присоединялся к глагольным основам любого строения. Наконец, само его возникновение как специализированного средства имперфективации обеспечило ему монофункциональность, по крайней мере на первых порах его развития» (Щеглова 2013, 174).

Эта версия объясняет происхождение суффиксов ива и ыва, но не объясняет, куда исчез суфф. а (я) в уловл-я-. (Введение понятия «усечения основы» никак не объясняет это исчезновение. Более того, оно вводит в заблуждение, поскольку никакого реального процесса усечения не происходило. Так можно говорить, скажем, о сокращенном (усеченном) варианте частицы    -ся в личных формах и формах кратких причастий или инфинитива на гласный (моешься, мылся, мыться, моющиеся, но моюсь, разойтись, мылась). Но здесь никакого фонетического процесса усечения не происходило. Не происходило и какого-либо морфологического процесса «выпадения»).

Во-вторых, следует указать на то, что с появлением суфф. ива возникла синонимия старых глаголов типа уловляти и новых типа улавливати и, соответственно, их конкуренция. «В ст.-рус. период (XVI-XVIIвв.) суф. -ива- входит в “стадию максимальной продуктивности”, что поставило его в центр развивавшейся видовой системы. Для функционирования суф.  -ива- в этот период характерно общее расширение сферы действия: Суффикс -ива- проникает в основы, которые не были охвачены ранее существовавшими суффиксами по морфонологическим причинам, а также в те области, которые обслуживались этими более древними суффиксами. Применительно к этой эпохе можно говорить о том, что образование слов с данным суффиксом становится грамматикализованным процессом, т. е. имперфектив на -ива- мог быть образован в это время практически от любого глагола. Таким образом, суф.-ива- становится регулярным грамматическим средством имперфективации» (Щеглова 2013, 175). Старые глаголы с суфф. а вытесняются новыми на ива, но этот процесс не был доведен до конца; более того, старые глаголы вытеснили из нормативного русского литературного употребления возникшие было новые глаголы с инфиксами, такие, как възбранять > възбранивати, исправлять > исправливати, вместо которых продолжают употребляться старые глаголы възбраняти, исправляти и т. п. На основании этого факта О. Г. Щеглова делает резонный вывод: «То обстоятельство, что норма литературного языка <…> сохранила старые образования и отбросила возникшие было варианты на -ива-, в современном русском литературном языке лишило этот суффикс регулярности, а вместе с тем и статуса грамматического средства имперфективации. Тем самым была пресечена тенденция к становлению категории вида в русском языке как словоизменительной, поскольку в современном русском языке выбор той или иной модели имперфективации осуществляется не на грамматическом, а на лексическом уровне» (Щеглова 2013, 175).

Таким образом, оппозиция глаголов на -ять — -ивать носит не грамматический, а лексико-словообразовательный характер. Что касается лексики, то еще П. Я. Черных, объединяя суффиксы ива и ыва, отметил, что образование таких глаголов — это «особенность народного русского языка. Старославянскому и, следовательно, книжному древнерусскому языку они совершенно чужды» (Черных 2010, 273). Напротив, в народных говорах, особенно северно-великорусских, они употребляются несравненно шире, чем в литературном языке; П. Я. Черных приводит такие примеры, как: посылывать, бирывать, торгивать, купливать, умирывать, сказывливать, доставливать. Это значит, что литературному языку как сложноорганизованной стилистической системе было важно сохранить те смысловые и стилистические оттенки, которые несли книжные слова с суфф. -а-, такие, как: возвращать, возмущать, запрещать, защищать, обещать, обобщать, ощущать, посвящать, посещать, награждать, освобождать, побеждать, подтверждать, убеждать, утверждать. Все эти глаголы содержат признаки фонетических славянизмов т//щ и д//жд.

Зато есть множество руссизмов с чередованиями т // ч и д // жд и суфф. ива: оборачивать, высвечивать, укорачивать, зарешечивать, ввинчивать, прочерчивать, откручивать, вышучивать, выпроваживать (ср. сопровождать), изгаживать, наглаживать, омолаживать, облагораживать, всаживать, обхаживать, обезвреживать, выцеживать, обнадеживать, выезживать, высиживать, затверживать, подзуживать, обезоруживать, подсуживать, застуживать, переряживать и др.

Следовательно, словообразовательная пара типа уловлять > улавливать — не умозрительная схема, а реальный факт исторической лексикологии. Это налагает особые обязательства на исследователя — необходимость сделать вывод о механизме этого процесса. Оба глагола, и производящий, и производный, имеют тождественное морфологическое оформление: -ять, -яю, -яешь. Сохранение морфонологических особенностей спряжения говорит о том, что словообразовательный акт не меняет внешнего оформления, то есть морфологических парадигматических свойств глагола, которые обычно производит суффикс. Приходится поэтому усматривать в таких случаях действие особой морфемы ив, которая вычленяется путем распада (как бы «обратного» переразложения) сложного опрощенного суффикса ива на инфикс ив и суффикс а. Сопоставление употреблений глаголов уловлять — улавливать показывает, что значение отвлеченно-длительного способа действия в глаголе уловлять сильно ослаблено или даже стерто, поэтому возникает новое средство восстановления значения многократности НСВ при помощи инфикса ив. Вне контекста этих глаголов инфиксу ив трудно дать однозначное определение.

Здесь, думается, будет уместно вспомнить  о полузабытой идее М. Н. Каткова «о звуковом “символизме” видов русского глагола, о соответствии между расширенной формой глагола и “расширенным кругом самого действия”» (Виноградов 1986, 399): «Дѣйствiе ощутимое (опредѣленное) любитъ форму краткую, спряженiе быстрое, и потому глаголъ для его означенiя сокращаетъ свою этимологическую форму; на оборотъ, для означенiя дѣйствiя мысленнаго (неопредѣленнаго) глаголъ разширяетъ свою форму и переходитъ въ классъ, гдѣ образовательный характеръ сильнѣе. Этотъ оригинальный символизмъ проходитъ черезъ всю систему глаголовъ и пользуется всѣми возможными средствами» (Катков 1845, 198). «Для выраженiя отдаленности или давности дѣйствiя языкъ прибѣгаетъ къ характеру а (ае), самому сильному, — и приставляетъ его вновь къ характеру даннаго глагола, такъ что образованiе выходитъ двойное. Глагол дать, распространяясь, принимаетъ а — выходит даять и давать (эвфонич. вместо да-ать), расширяясь далѣе, для означенiя дѣйствiя давняго, онъ принимаетъ снова характеръ а, и выходитъ форма давывалъ ( = дававалъ); былъ, бывалъ, бывывалъ Въ Чешскомъ языкѣ ощущается иногда потребность новаго усиленiя, и еще разъ принимается а; отсюда возможна не только форма bywawal, соотвѣчающая нашей бывывалъ, но и болѣе распространенная форма bywawawal.

Въ подобныхъ формахъ новый вѣсъ сообщается глаголу продолженiемъ кореннаго слога, т. е. переходомъ ударенiя съ конца къ началу. Недовольствуясь этимъ, генiй языка для усугубленiя вѣса глагола измѣняетъ коренную гласную о на сильнѣйшую а. Ходить — хаживалъ, носить — нашивалъ» (Катков 1845, 200-201).

Инфикс ив «усиливает вес» суффикса а, как бы возвращает ему «молодость», то есть значение отвлеченно-длительного способа действия.

Таким образом, суфф. а никуда не исчез, он остался на прежнем месте, но увеличил свой «символический» вес благодаря инфиксу ив. Отвечая на поставленный в начале статьи вопрос, можно сказать, что глагол улавливать образован от глагола улавлять инфиксальным способом; семантическое отношение между производящим и производным глаголами можно описать как «нейтрально-длительный — интенсивно-длительный» глаголы.

Однако этот ответ еще не решает всех проблем. Если глаголы ловить – уловить – улавлять / уловлять – улавливать являются исторически достоверными фактами языка, зафиксированными в письменных источниках, то как решать вопрос о происхождении глаголов типа вылавливать, налавливать, подлавливать, перелавливать при отсутствии реальных производящих *вылавлять, *налавлять, *подлавлять, *перелавлять?

Как нам представляется, есть два возможных решения.

1) Так как новые производные типа отлавливать, откармливать и др. под. уже не имеют реальных производящих звеньев типа *отлавлять, *откармлять, то словообразовательным средством выступает суфф. ива, а производящими основами выступают формы 1 л. наст. вр. отловл-, откормл- с ее морфонологической особенностью в / вл, м / мл, в которых, кроме того, происходит «символическое» увеличение «веса» за счет более «тяжелой» гласной а в корне. Однако это решение наталкивается на морфонологические трудности: от гл. разглядеть – разгляжу был бы образован гл. *разгляживать, и не разглядывать.

2) Второе решение основывается на гумбольдтовской идее языковой панхронии, согласно которой язык дан весь и сразу: «Чтобы человек мог постичь хотя бы одно слово не просто как чувственное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих взаимосвязях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый отдельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого. Каким бы естественным ни казалось предположение о постепенном образовании языков, они могли возникнуть лишь сразу» (Гумбольдт 1984, 312-313). Однако весь и сразу язык дан лишь в возможности, то есть в панхронической потенциальности языка существует полная триада словообразовательных отношений откормить > откормлять > откармливать, но в историческом воплощении могут существовать или все члены триады, или только крайние ее члены, или только первая и вторая ступени, что обусловлено действующей категорией вида, которая, в свою очередь, обусловлена коммуникативными потребностями русского языка. Инфикс ив действует в случае сохранения первого и последнего членов триады.

Инфикс -ЫВ-

Инфикс ыв возник вследствие распада (как бы «обратного» переразложения) суффикса ыва (см.), который стал употребляться при образовании от глаголов СВ с результативным значением — глаголов НСВ с ярко выраженным значением многократного или отвлеченно-длительного способа действия после основ на твердые согласные: у-гад-а-ть – у-гад-ыв-а-ть, рас-хлеб-а-ть – рас-хлеб-ыв-ать, про-ньз-ать – про-низ-ыв-а-ть, за-кал-а-ть – за-кал-ыв-ать, по-дум-а-ть – по-дум-ыв-ать и проч. Несмотря на кажущуюся полную параллель с инфиксом ив (см.), между ним и инфиксом ыв существует большое семантическое различие.

Инфикс ив образовывал глаголы НСВ от глаголов НСВ: улавлять – улавливать, то есть имел лишь усилительное значение. После выпадения таких звеньев цепи, как *вылавлять в цепи выловить > вылавлять > вылавливать и под., глаголы типа вылавливать стали напрямую соотноситься с глаголом СВ выловить, сохраняя «не свои» по происхождению исторические чередования в//вл, действие инфикса прекратилось, и свою продуктивность стал повышать полный опрощенный суфф. -ива-.

В отличие от инфикса ив, инфикс ыв образует глаголы НСВ непосредственно от глаголов СВ и имеет собственное значение многократного или отвлеченно-длительного способа действия. Этот инфикс хорошо сохраняет свою продуктивность.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-Иjе / …-ЬJе

Конфикс без- / бес-…-иj(е) образует имена существительные со значением ‘явление или состояние, характеризующееся отсутствием того, что названо производящей основой’: безветрие, бессердечие, безлюдье.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-ЕННый

Конфикс без-/бес-…-енн(ый) образует отъименные прилагательные; СЗ: ‘признак, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: смысл → бессмысленный.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-ИЙ/-ЫЙ  

Конфикс без-/бес-…-ий/-ый образует прилагательные; СЗ: ‘признак, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: безрукий, безголосый, беззубый. В данном случае морфема -ий / -ый (-ая, -ое) является одновременно и слово- и формообразующей, то есть суффлексом.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-ИЦа

Конфикс без-/бес-…-иц(а) образует отъименные имена существительные; СЗ: ‘состояние, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: работа → безработица, вкус → безвкусица, смысл → бессмыслица.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-Ка

Конфикс без-/бес-…-к(а) образует отъименные имена существительные; СЗ: ‘предмет, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: рукав → безрукавка.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-Лый

Конфикс без-/бес-…-л(ый) образует отъименные имена прилагательные; СЗ: ‘признак, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: мозг → безмозглый.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-НИЦа

Конфикс без-/бес-…-ниц(а) образует отъименные имена существительные; СЗ: ‘лицо женского пола, характеризующееся отсутствием того, что названо производящей основой’: приданое → бесприданница.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-Ный

Конфикс без-/бес-…-н(ый) образует прилагательные; СЗ: ‘признак, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: вода → безводный, земля → безземельный, утеха → безутешный, дума →> бездумный.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-ОВЩИНа

Конфикс без-/бес-…-овщин(а) образует отъименные имена существительные; СЗ: ‘состояние, явление, характеризующееся отсутствием того, что названо производящей основой’: отец → безотцовщина.

Конфикс БЕЗ- / БЕС-…-ОВый

Конфикс без-/бес-…-ов(ый) образует отъименные прилагательные; СЗ: ‘признак, характеризующийся отсутствием того, что названо производящей основой’: отец → безотцовый.

Конфикс БЕЗ-/БЕС-…-ТЕЛЬНый

Конфикс без-/бес-…-тельн(ый) образует прилагательные; СЗ: ‘признак, характеризующийся отсутствием действия или состояния, названного производящей основой’: доказать → бездоказательный, отлагать → безотлагательный.