Дата размещения на сайте — 27 декабря 2015 года
С фонетической точки зрения отношения между корнями кад- и чад- можно описать как праслав. чередование на продленной ступени *kōd- / *kēd- при отсутствии следов нормальной ступени: *kōd- > *kad-, *kēd- > *kěd-> *č’ad-. Безупречное в фонетическом отношении, это объяснение страдает двумя недостатками. Во-первых, от обеих основ образуются вторичные глаголы 4-го класса, следовательно обе основы должны быть именными, однако основа *kēd- является глагольной. Во-вторых, форма *kēd- не имеет соответствий за пределами славянских языков, хотя и соответствия с формой kōd- > *kad- тоже проблематичны (см. ЭССЯ 4, 9-10; 9, 109-110). Исходя из этого возражения, Ю. Шевелев предложил гипотезу, согласно которой имело место нефонетическое экспрессивное смягчение ka > č’a; аналогичным образом объясняется смягчение велярного в таких случаях, как: жар (ср. гореть), жаба (ср. др.-прусск. gabawo ‘жаба, гадина’), чайка (ср. др.-инд. kākas ‘ворона’), чал ‘якорный канат, трос’ (ср. лит. kálpa ‘поперечный брус’), шалый (ср. [на]хал), чара (ср. др.-инд. carús ‘котёл’) (см. Shevelov 1964, 259-260); эта версия подтверждается отрицательной экспрессией слов чад, чадить вплоть до современного русского языка. Об этом же свидетельствует отсутствие слова чадъ, согласно Срезневскому, в памятниках древнерусской письменности, позднее проникновение этого слова из народной речи в литературный язык, причем в произведениях авторов, сближавших литературный язык с разговорным, например, Н.М. Карамзина.